Манифестирующий генератор

Х

Х

Х

Х

Х

Х

Х

Х

Х

Х

Х

Х

Х

25.02 - 28.02. МАРИУПОЛЬ, ЧЕРЕМУШКИ.

Все эти дни слились в комок времени, я перестала их различать. Как будто один бесконечный день, который длится и длится с короткими перерывами на нервный двухчасовой сон. Переходы от надежды к отчаянию происходят стремительно. То что-то сказали Байден или Джонсон, и теплится надежда, что сейчас все кончится. То опровергли, или не поддержали, или уменьшили, и тонешь в черном отчаянии.

Начал дико тормозить интернет. Провайдер наш, Тринити, дико извиняется на городском телеграм-канале: у них перебиты снарядами россиян 3 оптоволоконных линии связи из 4х, и полгорода теперь ютится на этой еле живой линии . Читая телеграм, хочется орать: люди, вы серьезно, грузите видеоролик весом в 200 метров без описания? Да у меня еле картинки в статике открываются! Пишите текстом, что там такое. Ничего же непонятно.

Мы слышали как наши ПВОшники со второй попытки сбили военный русский самолет, который бомбил село Сартана за городом. Мы слышали как он упал с диким грохотом. Я все время думаю про пилота. Мой покойный дядя был советским военным летчиком, он погиб при исполнении в 1986 году, и я не могу не думать про его сбитого сегодня коллегу. Кем он был, этот парень, окончивший летное училище? Как его звали? Почему он пришел нас убивать? Почему он несколько дней подряд бомбил Сартану? Это же абсолютно мирное греческое село, крошечное, с маленькими частными домиками, в нем нет военных. Я надеюсь, в том аду, в который этот летчик попадет, он будет вечно смотреть на лица расстрелянных и сожженных им людей.

Самое тяжелое то, что привычными делами заниматься уже невозможно, а делать приходится какие-то дикие и странные вещи. Я с грустью смотрю на три мотка чудесной ангорской пряжи цвета морской волны, которые я купила накануне войны. Вязание моя страсть, и все домочадцы посмеиваются над этим. У всех в доме десятки шарфов, шапочек, снудов, носков и варежек. Моя недавняя маленькая мечта - научиться вязать свитер с кельтскими аранами. Кажется, как и все прочие большие и маленькие мечты разных людей в Мариуполе, эта мечта погибла безвозвратно. Мой сын мечтал поехать в Германию, в этом году они начали учить в школе немецкий язык и Андрей стабильно держался в числе первых учеников класса по немецкому.

Как, впрочем, и по русскому. Как объяснить ребенку, имеющему 2 часа русского языка в неделю в школе, что Путин нас бомбит якобы потому, что мы не изучаем русский? Пока еще был интернет, я пыталась обьяснить россиянам, что это ерунда, я совала в их чаты фотографии учебника по русскому языку моего ребенка, его школьные тетради. Все без толку. Они верят свои телеведущим, которые никогда не были у нас. Они не верят нам.

Мне теперь кажутся такими смешными и нелепыми все якобы трудности мирной жизни, которые волновали еще несколько дней назад. Все ссоры не стоили выеденного яйца. Ребенок тоже так чувствует. Примерно за неделю до войны, т.е. миллион лет тому назад, он капризничал, не желая делать уроки по английскому. Говорит сегодня: мам,  я бы сейчас выучил не 30, а 300 слов из английского, только бы этот кошмар кончился.

В магазинах заметно поредел ассортимент продуктов. Первыми раскупили хлеб, колбасы, сыры, воду в бутылках и фрукты. Говорят, мэрия будет оплачивать какой-то социальный хлеб по низкой цене. Но где его купить никто не знает. И что такое низкая цена тоже никто не знает. Люди видели хлеб по 103 гривны за буханку, это уму непостижимо, еще неделю назад она стоила от 12 гривен до 20.

Цены неравномерны. Одни предприниматели их стараются сильно не задирать, а другие пользуются бедой и загоняют в 3-4 раза от довоенной стоимости. В сети пишут, что этим особенно страдает сеть магазинов "Ева", торгующая предметами гигиены. Не знаю, правда ли это, я купила мыло и стиральный порошок еще накануне войны.

В городе ходит мрачная шутка:

- Гром гремит, земля трясется - это русский мир несется.

Х

Х

Х

Х

Х

24 февраля 22 года, Мариуполь, микрорайон Черемушки.

Этим утром мы собирались на работу и в школу, пили кофе на кухне, было около 7 или 8 часов утра. С этого момента началась война для нас. Я смотрела на чашку с кофе, и вдруг кофе в чашке выгнулся пузырем наружу. Я еще не успела удивиться, как по дому прошла сильная дрожь, дом вздрогнул, и почти одновременно с этим до нас донесся тупой тяжелый звук - бумммм. Как будто земля превратилась в гигантский церковный колокол и какой-то великан ударил в него.
Было не страшно, просто непонятно - что это, кто это, что стряслось? Не то, чтобы мы не следим за новостями, но поверить в то, что нас бомбят, было психологически сложно.

Позднее мы узнали, что это россияне бомбили аэропорт за городом, который от нашего дома километрах в 3-4, и при этой бомбежке погиб мужчина в бывшем колхозе Шлях Ильича. Его привезли в больницу к моей сестре, он прожил еще 2 часа, но спасти не удалось. Про него интересно рассказали: он жил на микрорайоне Восточном, этот район начали обстреливать первым, в 4 часа утра. Тогда семья этого человека села в машину и поехала спасаться на другой конец города, который смотрит в сторону Бердянска. Приехали, выходят из авто, и тут авианалет, осколки...от смерти здесь не сбежишь.

Созвонились с папой и мамой. Папа был на своей работе в частной клинике и посмеивался над всеобщей суетой. Кажется, он не воспринимает всерьез происходящее, шутит и смеется. Папа учился в Москве и очень любит Россию. До него еще не дошло, что она идет нас убивать. А я не могу выдавить из себя эту жестокую истину.

Мама прагматичнее. Она не рефлексирует. Она бегает по магазинам с толпой других тетенек ее лет и азартно скупает продукты длительного хранения. Банки с кукурузой, огурцами, оливками, тунцом, лососем, тушенкой. Этот азарт тоже лекарство от страха, как и непонимание. Я снова молчу и киваю.

По привычке еще пытаюсь смотреть ютюб, с роликами разных умных людей типа Каца о том, что война невыгодна Путину. Я пытаюсь в это поверить. Но не верю. Война уже здесь, за моим окном, пока кто-то пытается рассуждать о ее экономической целесообразности, она просто гремит, просто убивает.

Самая популярная комната в доме сейчас ванная. И дело не в гигиене. Здесь прямая вентилляционная шахта, выходящая на крышу. Отсюда очень хорошо слышно, где идут бои, какой район города обстреливают россияне. Неожиданно для себя я обнаружила, что почти все звуки, которые я угадываю, совпадают с тем направлением, что потом пишут в городском чате. Война - лекарство от топографического кретинизма, но я бы предпочла так не лечиться.